Леонтьев К.Н. (1831—1891)

Константин Николаевич Леонтьев — один из наиболее ярких российских мыслителей консервативной мысли. Согласно оценке Н.А. Бердяева, это был «самый крупный, единственный крупный мыслитель из консервативного лагеря».

К.Н. Леонтьев был близок к славянофильству, но категоричность охранительных суждений и особый взгляд на византизм и славянский мир отдаляли его от сообщества поздних славянофилов.

Консерватизм Леонтьева окончательно закрепился в его мировоззрении, смешавшись с православной религиозностью, в поздних работах видна тяга к традиционализму, к исконным устоям русского народа. Философ сохраняет приверженность идее о необходимости прочной Церкви и крепкой православной веры, он по-прежнему позитивно настроен в отношении единства православных христиан славянского мира. Примечательно, что именно в последних романах Леонтьев делится с читателями своим взглядом на внутреннее положение Империи. Рассуждая о деспотизме и милитаризме, Леонтьев придерживается жесткой позиции: «благодушный» деспотизм в России нужен, и даже более того, он должен быть усилен, чтобы не позволить развиться опасным революционным настроениям.

Леонтьев верил в общество, разделенное на неподвижные классы с минимумом социальной мобильности. Леонтьев сформулировал эстетическую теорию, которая носила антиутилитарный характер и утверждала, что хорошо и нравственно только прекрасное. Именно эта эстетическая позиция сделала его консерватором – идея «цветущей сложности».

Только самодержавная власть могла сохранить многообразие, являвшееся для Леонтьева сутью цивилизации, потому что современная жизнь имела тенденцию к однородности. Он был противником национализма, потому что ощущал его демократический подтекст. Он одобрял расширение крепостничества Екатериной II и возвышение дворянства до исключительного, привилегированного положения.

Леонтьев идею панславизма, потому что считал, что те, кто поддерживает эту концепцию, развращены либеральными и демократическими идеями. Их панславистской идеологии он противопоставлял византинизм, призывая к возрождению Византийской империи.

Его христианство было доктриной не любви, а сурового долга; с его точки зрения, жизнь на земле предназначена не для того, чтобы приносить счастье.

В 1869 году Леонтьев познакомился с Данилевским, чье значение для русской мысли он стал приравнивать к значению Пушкина для русской поэзии. Слава Николая Данилевского (1822–1885) зиждется на работе — «Россия и Европа». Данилевский намеревался показать своим соотечественникам, что у них нет никаких оснований чувствовать себя ниже европейцев, и попытался сделать это оригинальным образом, утверждая, что западная цивилизация является не «синонимом цивилизации как таковой», а просто одной из многих цивилизаций. Чтобы обосновать эту мысль, он отказался от господствовавшей тогда схемы поступательного развития мировой истории, идущей от Гегеля, в пользу представления об истории как совокупности отдельных «культурно-исторических типов», которые живут своей собственной жизнью, не оказывая влияния друг на друга. Они и составляли подлинное содержание истории: «человечество» — это бессмысленная абстракция, и потому такого явления, как «прогресс человечества», быть не может. Данилевский отказался от понятия единой человеческой эволюции в пользу отдельных «культурно-исторических типов», или цивилизаций. Данилевский определял несколько главных принципов эволюции таких типов, один из которых состоял в том, что, подобно «одноплодным» растениям, цивилизации тоже приносят плоды, но только один раз: после длительного периода созревания они цветут и плодоносят, затем истощаются и погибают.

Леонтьев воспринял концепцию Данилевского о культурно-исторических типах вместе с теорией их развития. В «Византинизме и славянстве» (1875) он утверждал, что все культуры, напоминавшие организмы, проходят через три последовательные фазы: 1) первоначальной простоты (представленной германскими завоевателями раннего Средневековья); 2) цветущего объединения и сложности (воплощенных на Западе в Средние века) и 3) вторичного смесительного упрощения (которое в Европе началось с Французской революции). Исторический процесс показал ему, что каждая из этих фаз продолжалась 1000-1200 лет. Современная Европа, история культуры которой насчитывала 1000 лет, таким образом находилась в третьей, заключительной фазе, что выражалось как в ее буржуазной культуре, так и в социалистическом движении; последнее, как он предсказывал, приведет к тирании.

Россия, по мысли Леонтьева, вошла в заключительную фазу культурной эволюции приблизительно в 1825 году. Эпоха Петра Великого, прогрессивная в свое время, приближается к концу. Самодержавная монархия могла бы избавить Россию от судьбы Европы, решительно используя насилие, чтобы «подморозить» страну в целях предотвращения ее от «разложения». В этом смысле реакция могла бы послужить благому делу прогресса. Он высказывался за расширение функций полиции. Он также выступал против всеобщего начального образования на основании того, что это будет способствовать прививанию простым русским порочных западных ценностей.

Возрожденную с помощью России Византийскую империю он представлял как жесткий теократический режим, не допускавший никаких современных демократических институтов. Поглотив Константинополь и Дарданеллы, Россия «немедленно станет во главе совершенно антиевропейского движения, долженствующего ознаменовать новый период своеобразного творчества в истории человечества».